Балансируя между исследованием и прозой, профессиональной аудиторией и не имеющим специальной подготовки читателем, Колхас «задним числом» создал манифест Нью-Йорка, великого города, отменившего традиционные понятия красоты и гармонии и породившего радикально новую культуру и архитектуру. «Нью-Йорк вне себя» Рема Колхаса — одна из самых влиятельных книг об архитектуре и устройстве города, написанных во второй половине XX века. Не прошло и сорока лет, как легендарная книга Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя» («Delirious New York») добралась до русского читателя. Благодаря «Нью-Йорку вне себя» большой город стал восприниматься как сложнейший живой организм, не всегда покорный воле строящих его и живущих в нем людей, но создающий свои, часто непонятные современникам законы. Колхас рассматривает город как интегральную манифестацию невероятного разнообразия человеческого поведения, читает его как текст, написанный на многих языках сразу. Перед нами исследование по истории Нью-Йорка — не только архитектурной истории, но также культурной и социальной. Другие успели исчезнуть и требуют обстоятельной дешифровки. Некоторые хорошо нам знакомы. «Манхэттен, — пишет Колхас в манифесте-предуведомлении, — Розеттский камень ХХ века. Автор исследует природу беспрецедентного взрыва, накрывшего Манхэттен в конце XIX века — взрыва демографического, информационного, технологического. К тому же каждый квартал здесь — это целые напластования фантомной архитектуры: тут и исчезнувшая застройка, и тени бывших владельцев, и неосуществленные проекты, и расхожие представления, в которых фигурирует Нью-Йорк, совсем не похожий на настоящий. Мало того, что огромную часть его территории занимают архитектурные мутанты (Центральный парк, небоскребы), осколки утопических фантазий (Рокфеллеровский центр, штаб-квартира ООН) или какие-то уж совершенно необъяснимые феномены (музыкальный театр «Радио-сити»). 2013. Эта книга — толкование именно такого Манхэттена, попытка обнаружить в его, на первый взгляд, разрозненных, и даже противоречивых фрагментах хотя бы какую-то последовательность и закономерность; это интерпретация, стремящаяся представить Манхэттен продуктом некой несформулированной теории манхэттенизма, основная программа которой — существовать в мире, целиком созданном людьми, иначе говоря, жить внутри фантазии — была настолько амбициозна, что реализовать ее можно было только никогда ничего не формулируя в открытую».