Журнал Том 6: Алексей Грибов. Антон Чехов, Иван Гончаров
181 руб
Чехов, прощаясь, успел выпить вина и ухмыльнуться: «Давно я не пил шампанского». Редактор отдела культуры «КП» Игорь Вирабов – об актере Алексее Грибове: «Старичок-боровичок» – Никто не знает, что у человека в голове в последние секунды жизни, и тем любопытнее фразы, слова, которые вот человек произнес – и вот его не стало. Ну всем же ясно, смерть – мероприятие печальное, все, точка. Салтыков-Щедрин пошутил напоследок: «Это ты, дура?» Юрия Никулина везут в операционную, из которой он уже не вернется, а он травит санитарам анекдот. Над этим стоило бы задуматься: смерть, говорят, уточняет жизнь. Но в этих историях герои сами сдувают весь пафос, как пыль. Грибов ведь тоже посмотрел по телевизору кино, обругал его совсем непечатно и умер. Но я сейчас о другом герое – актере Алексее Грибове. Хотя от лауреата множества таких-сяких выдающихся премий и госнаград зрители вполне могли ждать какого-то более театрального финального жеста. Вот так просто. Просто мне кажется любопытным: вот не любил человек всю жизнь надувать щеки – и смерть добавила последний штрих к портрету. Да нет же, человек как человек, как вышло с жизнью, так и вышло. Дело, понятно, не во внешности – внешне он такой крепенький старичок-боровичок с колоритным скрипучим голосом. Мне актер Грибов, в самом деле, безумно симпатичен. И сколько ни видел я Собакевичей, но его Собакевич (из «Мертвых душ», понятно) для меня остается в памяти просто эталонным. С него, кстати, срисовали в старом мультфильме «Каштанка» дрессировщика Жоржа (он же его и озвучил). А главное, конечно, его Фома Фомич Опискин из «Села Степанчикова и его обитателей» (папуасам напомню автора: Достоевский) – господи, ну неужели не помните? «Я кричу: дайте мне человека, чтоб я мог любить его, а мне суют Фалалея! . И не сказать тут полслова про его зловредно-обаятельного чиновника Храмова из «Начальника Чукотки» – ну тоже никак. Хотя мечтал он, говорят, о короле Лире. Почему я не люблю человечества? Потому что всё, что ни есть на свете, – Фалалей или похоже на Фалалея!» Он не играл героев-любовников, персонажи его были из разряда неотштукатуренных. Министр Фурцева предлагала Грибову возглавить МХАТ – он наотрез. Но вот заглянул во МХАТ немецкий драматург Бертольт Брехт – и потом вдруг странно так признался: «В России мне понравились больше всего Грибов и цирк». Вступил в компартию в войну, был обласкан верхами – а настоятельную просьбу подписать письмо против Солженицына отмел, и все. Обижалась, что не позвал на свой юбилей, а он – ей: «Никогда ни одного министра у меня в гостях не будет, не хочу, чтобы говорили, будто я дружу с министрами». Кому-то будут интересны истории его женщин. Такой он был или эдакий в жизни, не знаю. То купил кооперативную квартиру мхатовской помощнице режиссера Изольде Федоровне, родившей ему сына Алешу, а сам остался в коммуналке. То он женился на «тете Леле», жене своего учителя, которая была намного старше, чтобы та могла получать продуктовые карточки, полагавшиеся ему за работу во фронтовых бригадах (и заботился о ней до последних дней, даже когда слег с инсультом, и Елена Владимировна еще и его пережила). То он женился на «тете Леле», жене своего учителя, которая была намного старше, чтобы та могла получать продуктовые карточки, полагавшиеся ему за работу во фронтовых бригадах (и заботился о ней до последних дней, даже когда слег с инсультом, и Елена Владимировна еще и его пережила)